Так вы говорите, что больше не станете сниматься в чем-нибудь вроде "Нокдауна”? Можно поподробнее?

Ну, приходит момент, когда смотришься в зеркало под конец съемочного дня и спрашиваешь себя: "И чего я так из-за этого переживаю?” Я всегда старался просто рассказать историю. Занять свое место в этой истории, сыграть своего персонажа так хорошо, как только я могу. Но под конец дня…

Что? Не зависящие от вас причины лишают возможности сделать то, что хотелось?

Ну да. Маркетинг, продюсеры, другие участники съемочной группы… На последних трех фильмах ("Хороший год”, "Нежность”, "Американский гангстер”) я понял, что могу в обычной жизни веселиться больше. Что могу быть добрее. И тогда со мной будет гораздо приятнее работать, ведь актерам всегда требуется сотрудничество. Я не уверен, что теперь могу сниматься в фильмах как-то иначе. За свою долгую актерскую карьеру я превратился в человека, который считает так: "Учи свои реплики и наслаждайся процессом”. Кино – не самое главное в жизни.

То есть вы больше, чем просто Кроу-актер?

Конечно, намного больше. У меня есть семья, дети. Я хочу как можно больше с ними общаться. Детям важно твое внутреннее спокойствие – а уж вместе с ним появится и время, и терпение, и все остальное. Я больше не в центре внимания. Я не снимаюсь в мегаблокбастерах уровня "Хозяина морей” или "Гладиатора”, а просто работаю со своим хорошим другом Ридли: мы берем идеи, которые нам обоим нравятся, раздобываем себе бюджет, которого, как нам кажется, должно хватить – и просто, как это сказать… веселимся!

А есть в вашей прошлой карьере что-то такое, о чем вы жалеете?

Господи, конечно же нет. Да, я не снялся во многих фильмах, которые оказались хорошими, и снялся во многих фильмах, которые оказались порядочной дрянью. Но просматриваю свое резюме и вижу в нем такие картины, как "Доказательство жизни”, "Скины”, "Секреты Лос-Анджелеса”, "Свой человек”, "Гладиатор”, "Игры разума”, "Хозяин морей”, "Нокдаун”… Все это очень качественное кино. Никаких сожалений у меня нет. Я довольно богатый парень, хотя и не такой богатый, каким мог бы стать, если бы выбрал себе немного другой путь. Об этом я тоже не жалею. Мне очень не нравится, когда говорят, что я сделал "Хороший год”, потому что хочу "спешно изменить свой имидж". Вранье. Я согласился сниматься в этом фильме задолго до скандалов в таблоидах.

После "Нокдауна” вы сравнительно долго не снимались. Почему?

Меня часто упрекают в том, что за последние пару лет я бездельничал, вместо того, чтобы работать. Не снимался, мол, в блокбастерах за блокбастерную зарплату. Но, знаете, я не представляю, при каких обстоятельствах согласился бы сниматься в проекте, который мне не нравится. Меня нужно заинтересовать. Но уж если я заинтересуюсь… Можете, конечно, присылать мне сценарии с приложенным чеком на огромную сумму, но если сценарий мне не понравится, я сниматься не буду. Что было дерьмом в 1989 году, останется дерьмом и в 2006-м.

И какие же у вас, в таком случае, шансы в карьерном плане?

Ну, у меня есть определенный статус в индустрии, контакты, друзья, репутация. Этого хватает, чтобы снять такой фильм, как "Хороший год” – спокойно, не торопясь, за приличные деньги. Если и дальше будут попадаться такие проекты, я буду сниматься в них с удовольствием. Совсем недавно я снялся в кино под названием "Нежность” – по другим причинам, тоже очень для меня важным. Фильм ставил Джон Полсон, мой старый друг, с которым мы сотрудничали на "Пленниках солнца” и "Чего мы стоим в жизни”, мне было интересно поработать с ним еще раз. Частично я был на площадке затеи, чтобы поддержать Джона, придать веса его словам. Все для друга. И в то же время, оставаясь в рамках его режиссерских указаний, я старался его чем-то удивить… Мне понравилось. И знаете что? Я просто хочу получать от своей работы маленькие удовольствия. Таково на данный момент мое актёрское кредо .

"Хороший год” совсем непохож на "Гладиатора”. Как вы и Ридли пришли к этому фильму?

После "Гладиатора”, конечно, все ожидали, что мы опять снимем что-то грандиозное, с батальными сценами, ведрами крови… Но если от нас чего-то ждут, мы, понятное дело, этого делать не станем ни в коем случае. Мы снимаем для себя, а не для других. Мы никогда и ничего не снимали для других, так с чего же вдруг сейчас начинать? Мы будем делать только то, что хочется. Тем более, что пора было как-то выходить из ступора после предыдущего нашего успеха. Мы круты и можем делать все, что захотим, - а мы хотим сейчас делать вот что!

Наверное, "Американского гангстера” после этого было проще снимать?

Точно! Если бы не "Хороший год”, нам было бы сложнее сотрудничать. Тем более, что у нас с Ридли какая-то старая сделка: мы каждый раз начинаем снимать фильм еще до того, как дописан сценарий. Но тут у нас есть определенный прогресс: "Гладиатора” начали снимать, когда была готова всего 21 страница, "Хороший год” – когда было дописано 48, а до начала съемок "Гангстера” было готово 64 или 65. Когда Ридли обнаружил такое положение дел, он посмотрел на меня и сказал: "Совершенствуемся”.

И как же вы снимаете в таких условиях?

Ну, сидим с ним вдвоем и придумываем, пока не получится что-то такое, что можно снимать. И если это означает, что сценарий придется переписывать непосредственно во время съемок… Что ж, мы его и переписываем. Видно, таков уж наш творческий метод!

Весело было снимать "Хороший год”?

Да, очень легко и приятно. Место просто потрясающее (Прованс, юго-восток Франции). Мы жили в сельской местности, и вы не представляете, как там красиво, когда на смену лету приходит осень. Мы приехали в июле – вокруг зеленые виноградники, все вообще зеленое… А через два месяца все уже горит темно-красным, оранжевым, желтым.

Когда мы впервые видим вашего героя, Макса, он зарабатывает огромные деньги, но ему это явно не так уж нравится… Не этим ли привлекла вас роль?

Именно этим. Дядя Генри научил Макса важным, необычным, прекрасным вещам, которые он усвоил на всю жизнь. Они стали его неотъемлемой частью. Но в начале фильма Макс следует только части наставлений дяди – той части, в которой дядя учил его побеждать. Про вторую часть урока – что одной лишь победы недостаточно, что надо еще и получать удовольствие от соревнования, - он до поры до времени не вспоминает. Чтобы полностью наслаждаться жизнью, ему надо научиться не только выигрывать, но и просто играть.

Как бы вы описали этот фильм?О.

По-моему, как раз с этим у нас проблема: если пытаться продать фильм как романтическую комедию, то это будет не совсем то, ведь он все-таки глубже. Конечно, это довольно легкая вещь, развлекательная, но там есть место и самоанализу, экзистенциональному поиску. Фильм, в каком-то смысле, про реинкарнацию. "Гладиатор” был фильмом о смерти: Максимус все кино мечтал присоединиться к жене и сыну в загробном мире. Когда мы только начали снимать, Ридли сказал: "Максимус должен в финале умереть, и студии это очень не понравится, и они будут ныть, чтобы мы оставили шанс на лихой сиквел. Но чтобы целиком воплотить наш художественный замысел, мы должны его убить. Это фильм о смерти.” А когда мы впервые заговорили о "Хорошем годе”, мне очень понравилось, как Ридли за десять минут изложил общее содержание будущего фильма, и я сразу сказал: "Это фильм про реинкарнацию”. Макс Скиннер частично умер; ему необходимо заново открыть для себя детство и любовь ко многим важным вещам в жизни.

А вам самому в молодости кто-нибудь давал хорошие советы?

Мне очень повезло. На съемочной площадке у меня были прекрасные отношения с Брайаном Брауном ("Пленники солнца”, 1990 год), Энтони Хопкинсом ("Эксперт”, 1992), Дэнзелом Вашингтоном ("Виртуальность”, 1995) – всю дорогу находил себе друзей. Я не хочу сказать, что в актерской среде трудно завести друзей – как раз наоборот: стоит зайти в комнату, полную актеров, как сразу чувствуешь себя своим. Мы по натуре очень коммуникабельны, к тоже это ведь коллеги по цеху, братья по ремеслу. У тех, кто вырос на съемочной площадке или театральных подмостках, есть это чувство актерского братства, а у тех, кто пришел в наш бизнес позже, его может и не быть. Но если вы, скажем, начинали в любительском театре, потом работали в подтанцовке бродвейского мюзикла, медленно нарабатывали себе репутацию и в конце концов снялись в первой своей главной кинороли, тогда вы действительно знаете, что это такое – быть актером среди актеров. Я это ремесло знаю со всех сторон. На собственной шкуре знаю, каково это – в шесть лет сниматься в своей первой массовке, и каково это – получать "Оскара”.

И, кстати, каково это?

Довольно странно. Иногда я смотрю на эту статуэтку и чувствую, что моя карьера состоялась, потому что, хоть вслух об этом говорить как-то не принято, каждый мечтает рано или поздно получить "Оскара”. Думал ли я, что это возможно? Конечно, не думал. Думал ли я, что это реальность, которую в самом деле можно увидеть своими глазами? Нет. Потаенные мечты должны быть неосуществимыми – иначе их и мечтами-то трудно назвать.

Сейчас на ваших плечах частенько лежит успех всего фильма… Как вам такая ответственность?

В течение какого-то времени это действительно было так. И, наверное, "Хороший год” я тоже везу на себе. Но вот, например, "Американский гангстер” – это наполовину я, а наполовину – Дэнзел. Я закончил свою половину, остальное было на совести Дэнзела. Съемки шли четырнадцать недель, я снимался только семь.

Вам так больше нравится?

Да, нравится. Когда я вспоминаю, насколько были растянуты съемочные периоды "Игр разума” или "Нокдауна”, то просто содрогаюсь от ужаса. В жизни больше не соглашусь сниматься в одном фильме в течение двадцати и более недель.